Бакенщик на реке Времени

 …вероятно, ренессанс маленький, такие тоже бывают…

Прихожу к убеждению, что железно-бетонный и «многое, если не всё объясняющий» тезис насчёт крайней развращённости и изнеженности познесоветского общества является целиком ложной посылкой, предлогом для оправдания «радикального обновления», «всё пропало, у нас есть несуны и лицемеры, какой ужас!» (тезис этот ложен, как и вообще утверждения, что «все проблемы лежат в духовно-нравственной сфере, а больше нигде», но об этом в другой раз). Скорее то обстоятельство, что общество можно было напугать, внушить ему крайнее степень самоненависти, указав на наличие в нём мелкого воровства, неискренности, равнодушия и т.д. – говорит о его относительном здоровье (или о том, что оно больно нравственным максимализмом – это как посмотреть).

Социум советский и гедонистическим назвать нельзя, напротив, неприхотливость и бескорыстие (если критики про это) присутствовали вполне себе «в количествах», а то, что их не было «уж очень много», так извините, «массовый героизм» активизируется в случае очевидных и, самое главное, «штатных» «вызовов» (на которые уже есть выработанная реакция). Нельзя получить сколь либо многочисленное сообщество, живущее «на высокой нравственной ноте» 24 часа в сутки семь дней в неделю 100 лет в век. Это посюсторонний мир, господа, здесь так с грехопадения Адама. Романтикам надо успокоиться. При этом не обязательно такой порядок вещей любить, если вас тошнит от чего-то в мироздании – значит, и с вами, и с мирозданием всё в норме, во всяком случае, «всё как всегда, все по местам». Нет, социум-то был с очень серьёзными проблемами, но лежащими несколько в стороне от «глубин нравственного разложения». Скажем, старая мулька насчёт того, что «в Совке никто не хотел идти в работяги, а все рвались просиживать штаны в НИИ, потому что обленились, сволочи, и захотели престижного» – тоже ложь, «по большому счёту». Во-первых, потому, что «престиж высшего образования» был, мягко говоря, небезусловным – 120-рублёвому инженеру никто не завидовал, «товаровед, обувной отдел, – как простой инженер! это хорошо? это противно!» Во-вторых, (простите за банальность) потому, что нельзя хотеть трудного так же как лёгкого, вкусного, так же как невкусного, удобного так же как не удобного, трудное, неудобное даже смертельно опасное выбирают, но иначе (не значит непременно неохотно, но – совсем по-другому) и в присутствии причин для такой жертвенности (причин не обязательно внешних, вроде угрозы выживанию нации, но преимущественно из-за них). Если ли же причины старательно объявляются преодолёнными (а «развитой социализм» это во многом именно «всё хорошо, хотя есть отдельные недостатки»), то…

Но не эти пунктики, перечисленные выше, главное. Есть ещё одна вещь, но сначала иллюстрация:

С.Г. Кара-Мурза: «Одно время, с конца 1961 г., моим соседом по коммуналке был шофер-дальнерейсовик. Сильный и дремучий, прямо зверь. […] Он приходил ко мне и начинал пытать: почему я, окончив МГУ, работая с утра до ночи в лаборатории, получал 105 руб. в месяц, а он, тупой неуч и пьяница, почти 400 руб. «Здесь что-то не так. Будет беда,» – говорил он. Я не соглашался, указывая, что шоферов не хватает, а в МГУ конкурс 18 человек на место. И мы с ним пытались этот клубок распутать, перечисляли все тяготы и награды его и моей работы…»

Вот это-то баланс «тягот и наград» действительно штука интересная, у водителя впереди в лучшем случае относительно благоустроенная старость (до неё ещё дожить надо), квартира, полученная «в порядке общей очереди» по социальной норме, личное авто, дачка. Неплохо, но у молодого учёного, с хорошими карьерными перспективами, работающего в приоритетной (с т.з. государственного внимания) области впереди штуки позанятнее: интересная работа и поездки в дальние страны (братьев по соцлагерю уму-разуму учить, нечастый поворот судьбы, но с С.Г. случилось именно так), опубликованные книги и приобретённая известность, если повезёт – руководство крупными проектами и своя научная школа, в графе «итого» – и материальный выигрыш покрупнее.

Главное, что воспроизводило «непрестижность» (относительную, подчеркнём) рабочих профессий – было само устройство советского социума, устройство централизованное, иерархическое, «военно»-бюрократическое (закавычиваю «военное», т.к. полагаю, что сущностная милитаризованность советского общества сильно преувеличена, речь идёт только о заимствовании «страной-фабрикой» некоторых принципов организации). В таком социуме рядовой – это всегда «непрестижно» (будь то «рядовой рабочий» или «рядовой инженер», к слову – рабочий всегда рядовой, даже если «знатный», а инженер не всегда рядовой, он и «главным» стать может), а «престижным» будут «генеральские погоны» и то, что в начальники приводит (какой бы степени критическое отношение к «начальству» как бы широко не распространялось). Потому, раз образование в начальники приводило, не сразу и не всех (очень важный момент – какие категории «начсостава» как формировались, но это другой вопрос), но хотя бы в маленькие и за выслугу лет – оно было обречено на определённую престижность. И советская пропаганда могла бы из кожи вон вылезти, утверждая «высочайшую роль простого труженика», а зарплатные ведомости могли сколь угодно демонстрировать преимущество ПТУ перед МГУ, но это был финт ушами из серии «пчёлы против мёда», финт при этом вовсе не бесполезный – до поры до времени остроту кое-каких противоречий притуплявший.

С год или около того подбирал слова, что бы написать своё имхо по поводу значимости инфраструктуры (в самом широком смысле и можно с большой буквы). Подбирал, да недоподобрал, только начал для себя формулировать критерии степени инфаструктурозависимости и всякие такие штуки…
А сегодня у Делягина почёл: «Свобода – это не формальные права, а избыток инфраструктуры» (по ссылке ролик, я пока не просмотрел).
Вот всё и сказано, почти.
А то у нас полно любителей носиться со всякой субъективщиной типа «качества человеческого материала» и «особой атмосферы в обществе» (забавно, что некоторые из этих любителей не переносят слова «духовность», хотя сами только о ней, родимой, и талдычат).
Собственно, всё.

Есть, прошу прощения за пошлый оборот, какая-то горькая ирония в том, что почти любой разговор о «хорошей жизни» (если речь заходит не об индивидуальных практиках, а о социальной, программной, идеологической проекции, о том, как построить «комфортное общество») в наше время заканчивается более или менее дикой сварой в стиле «ах, они хотят жрать и не работать» – «да, мы хотим вкусно кушать и не горбатиться». Я такие эпические битвы наблюдаю периодически в дневниках К.Крылова или, например, Холмогорова, но это мой круг чтения, подозреваю, что материала этого рода и на других площадках навалом.

Всё же, этот вот гарантированный срыв дискуссии с многомерной и тонкой темы комфорта на тему жратвы, как хотите, а – индикатор того, что ХХ век в России был веком голода и тяжёлого труда (конечно, тут ещё 90-е знатно подсуропили, без этой странной эпохи старые раны и прежние переломы должны были уже срастись, к десятым годам века XXI-го уж точно).

А между тем, комфорт – это вообще не про жратву, это больше про психологию, что ли (прошу прощения за банальность). Во-первых, комфорт – это чувство меры. И тут мы натыкаемся на ещё одну ментальную мину: у нас, в наличной культуре «чувство меры» увязывается с самодисциплиной, «не дать себе расслабиться, отказать себе в самом приятном». А эта связка уводит нас в сторону от понимания вопроса, самодрессура и правда тема серьёзная, только тут она не-при-чём. Комфорт – это интуиция, комфорт – это не «отказать себе», а позволить себе тот самый «лишний» день отдыха, то самое, «самое вкусное» пирожное, и даже ту самую рюмку. И вот на этой грани, у черты пресыщения – остановиться (я тоже сорвался тему жратвы и не-работы, других примеров как-то сходу не нашёл). Остановиться без особого насилия над собой, а просто потому, что уже хорошо.

В общем-то, всем понятно, что праздность, обжорство, пьянство и т.д. это такая анестезия-переходящая-в-самоубийство, бегство от доставляющей болезненные ощущения жизни. А «комфортная жизнь» предполагает, что от неё на тот свет бежать не надо, что в ней масса других (кроме пожрать, побездельничать и т.д.) удовольствий, что «пироженкой» и даже «рюмочкой» в ней (идеальный вариант) становится всё – утреннее пробуждение и гигиенические процедуры, приготовление завтрака и дорога на работу, и сама эта работа, да (увязка «приятной жизни» с бездельем, накрепко прижившаяся во многих головах, это тоже весьма специфическая штука, и не ленью, настаиваю, по большей части порождённая).

И, разумеется, жилище должно быть той самой «пироженкой». Придётся, конечно, постараться: комфорт это вообще труд, просто довольно специфический, ибо в нём самом заключена награда; это деятельность, в которой не конфликтуют «надо», «хочется» и «полезно», это изобретательство, не сталкивающееся с проблемой признания и внедрения, это много чего ещё. Грубый пример: замена сломанного и уродливого дивана на новое ложе, конечно, морока, но здоровье позвоночника и – обратим на это особое внимание – неоскорбляемый уродством взгляд, они того стоят…
Зачем нужно 200 или 2000 видов и расцветок обоев, разве двух-трёх не достаточно? А вот затем, что люди, они, сволочи, разные, и одному от ядовито-зелёного с оранжевыми пятнами становится хорошо, а другому бледно-бежевый как бальзам на душу. И никто из них не лучше другого потому, что это всё к «хорошему вкусу» и прочей «культуре-воспитанию» не имеет отношения, чистая физиология практически, «сигнал – реакция». И я правда возлагаю определённые надежды на всё никак не выходящее из моды массовое увлечение ремонтами, несмотря на перфораторные концерты по утрам. Люди заняты обуючиванием, обкомфортчиванием своего пространства, культура хождения в гости почти умерла, так что делают совсем «для себя», без оглядки на то «как другие посмотрят», а значит, есть надежда, что у многих появятся прямо на дому полноценные «комнаты психологической разгрузки», если, конечно, они к себе будут прислушиваться, а не только к ведущей «Квартирного вопроса». При этом интерьерное творчество ещё более чем мода заслуживает чести называться «творчеством человеческой посредственности», ибо, повторюсь, «физиология», и почти ничего кроме неё.

Зачем это всё «в принципе», «глобально»? А вот затем, что живущий в комфорте человек это +25% к энергии, минус 40% конфликтов и ссор, плюс 20% к интеллектуальному тонусу, + 50% к позитивной социальной активности, + 70% к вежливости и дружелюбию, плюс 7 лет к продолжительности жизни и т.д. Цифры я, сами понимаете, выдумал, подозреваю, что они ещё больше, но картинка примерно такая. Комфорт – это, прежде всего, восстановление сил, подзарядка. В результате – человек, который хочет и может многое сделать, а вовсе не изнеженная тварь.

К слову, повторюсь: люди, которые рифмуют комфорт с праздностью, они, по большей части, не лентяи, мученики они, у них аккумуляторы на нуле, а они каждое утро – «удары сердца твердят мне, что я не убит» (с) и – волю в кулак, на одном чувстве долга и страхе перед нищетой, делают шаг из подъезда, как из окопа. Каждому такому мрачному страдальцу нужно холманскую звезду героя труда вешать (и меня в числе награждённых не забыть).

Комфорт, в конечном итоге – это система мотиваций, нет, лучше – пространство мотиваций (или возможностей манипулирования – как посмотреть). Мотиваций к действию и деятельности. Мотиваций не-моральных и не основанных на насилии, не-идеологических и не-корыстных, не-альтруистических и не-эгоистических, не-меркантильных и даже не-рациональных в точном смысле слова. Можно сравнить это с «культурной жизнью», если под ней подразумевать приятный променад от симпатичной фотовыставки на стильное шоу через модный книжный магазин, но и это сравнение будет не точным, ибо потребление «культурпродукта» у нас (у многих) в подсознании связывается со всякого рода «работой души», «горением» и «парением», на худой конец с «интеллектуальным трудом», а здесь и этого нет (или есть но по минимуму).

А теперь что-то вроде паузы.
( далее )

Есть у меня одно соображение, я на нём не настаиваю, оно мне не нравится, но всё же...
С середины нулевых вплоть до последних злосчастных выборов в госдуму я только и слышал с разной степенью интенсивности: «застой», «застой», «неозастой», «опасная стагнация» и т.д. и т.п. Застаивалось что-то или не застаивалось – ставить под сомнение не буду, речь не о том. Печальное (с моей т.з.) обстоятельство состоит в том, что тревожное ощущение «застоя» в общественном сознании возникает не тогда, когда отсутствует «динамика», а когда нет явно отстающих, «тех, кому нет места в будущем» (лузеров, аутсайдеров, как хотите назовите).

Для пояснения, как пример возьмём «тот, настоящий» Застой. Многие представители условной группы «молодёжь» в то время испытывали неиллюзорный дискомфорт от «засилья старичья»: Шульженко и Утёсов по телику в прайм-тайм, старцы во властных кабинетах, культ ветеранов и прочее. В то же самое время многие представители условной группы «старшее поколение» искренне возмущались тем, как распустили молодёжь: ходят чёрте в чём, танцы-шманцы им устраивают за государственный счёт, волосатики какие-то с гитарами блеют, ВИА называются, надо бы как-то поприжать это безобразие, указать молокососам на их место, приструнить, не работал на КАТЭКе – не пляши на дискотеке. И у той и у другой группы был ощутимый запрос не столько на улучшение собственного положения, сколько на принижение статуса «антагонистов». И это была не «зависть», не какая-нибудь «слепая ненависть и непонимание», это было ощущение опасности, довольно рациональное. Причём это специфическая опасность: не риск материальных потерь, а риск попасть в «чужой мир», где не уважается то, что полагаешь в высшей степени достойным почтения и ценится то, что считаешь пустым или порочным, в пренебрежении находится то, что вроде бы должно вызывать живейший интерес и т.п. Но соввласть продолжала «раздавать всем сестрам по серьгам» (в меру своего понимания), отчего все «сёстры» оставались недовольны и пребывали в известного рода пессимизме.

Закономерно указать на то, что аутсайдеров и в нулевые было и сейчас в наличии преизрядно, практически вся страна, начиная с провинциальных экс-колхозников и заканчивая неврисовавшимися в новые схемы миллиардерами, но это не то. Для ощущения динамики нужен класс, слой, «категория граждан», страта особого статуса: класс-приговорённый, класс-обречённый, класс-изгой, класс-без пяти минут покойник, класс, которому никогда не будет «хорошо», потому что мир никогда уже не станет для него «правильным», «своим» (понятие «класс» использую в данном случае исключительно для краткости, правильнее будет что-то вроде социо-культурная группа).
Так-то все мы у этой системы пасынки, базовые параметры такие, но приговорённый к ликвидации слой – это другое… Это – маркер направления, куда движения точно не происходит. И тут занятная (хотя и банальная) штука: момент появления класса-изгоя это и момент рождения класса-оптимиста, для которого гарантия не-реализации определённых сценариев – изрядный источник надежды (кстати и лояльность к системе у такого класса-оптимиста растёт сразу и ощутимо). У нас общество вообще состоит из таких вот сочетаний парных групп: достаточно сделать одной плохо, что бы другая, даже без всяких видимых перемен, гораздо увереннее взглянула в будущее. Причём это не парные группы традиционных антагонистов, наподобие богатые-бедные, образованные-невежественные, тут всё затейливее: связанными одной цепью, как гирьки часов с кукушкой, оказываются страты сходные по составу и культурному уровню, это фактически части одного и того же «класса», но заточенные под различающиеся «проекты» и практикующие несхожие модели существования.
В девяностые такой группой обречённых были «бюджетники», причём не все, а преимущественно «слишком образованные», пресловутые инженеры-врачи-учителя. Из них лепили образы страшных «красно-коричневых», их в открытую называли «балластом», «тормозом реформ», «косными иждивенцами». Даже когда поднимался вопрос о помощи этим группам, делалось это с такой интонацией и в такой стилистике, с которой говорят о крайне проблемном родственнике, наподобие опустившегося алкаша, о котором вроде как ещё заботятся из чувства долга, но добра ему уже никто по-настоящему желать не в силах. Парной группой к бюджетникам была тогдашняя полная азарта интеллектуальная обслуга новой системы, все эти прогрессивные журналисты, криэйторы, спичрайтеры и имиджмейкеры (в те времена это слово в определённых контекстах было почти синонимично более позднему «политтехнолог»). Это в общем-то всё логично если учесть, что главным кошмаром «сверхновой интеллигенции» было «возвращение совка», при котором продвинутым персонажам придётся отыскать свои дипломы танкостроителей и мелиораторов и возвращаться в условные НИИ на условные 120 рублей. С частичного снятия позорных клейм с бюджетников начался процесс де-лоялизации «креативного класса» по отношению к существующему порядку вещей, ощущение утраты перспектив, разговоры о новом застое.

Что любопытно: с этой частичной реабилитацией бюджетников их социальная мобильность не упала, а, пожалуй, даже возросла. Будучи «прокажёнными» люди предпочитали держаться за старые места работы, а, став «почти нормальными», начали без стеснения присматриваться к альтернативным вариантам. Это вниманию тех, кто всё время норовит повышать социальную мобильность «ленивых совков» посредством глумления и гнобления и прочим садизмом.

Печаль моя, о которой писал выше, в том состоит, что «солидарное общество» при таких раскладах нам совсем не светит, а у меня по отношению к идее такого общества застарелый сантимент. Светит соответственно только более-менее холодная гражданская война, вопрос только в её способах и списочном составе сторон. Мир в наши невесёлые времена никого по-настоящему удовлетворить не может.

Лекция Михаила Ремизова в клубе «Клубе 2050». Рекомендовать (а равно не рекомендовать) к прочтению не стану, кто я такой, что бы советы раздавать, но вот несколько цитат для памяти скопирую.

Что же касается низкой пассионарности, то вы знаете, я верю в то, что одни и те же люди могут играть по разным правилам. Я сюда вошел – здесь люди сидят и ждут какого-то выступления, и я выступаю. Если бы я сюда вошел и здесь играли бы большие колонки музыку рейв, то мы бы стали танцевать. Есть формат, который задает правила. Мы сразу видим эти правила. И если мы сейчас не танцуем, то это не потому, что мы не можем танцевать. Не потому, что у нас атрофированы мускулы и нет чувства ритма. Просто потому, что сейчас это не предполагается теми ролевыми моделями, теми правилами, в которых мы находимся. Точно так же и с самоорганизацией, с идентичностью. Если мы найдем и предложим себе, своим согражданам те ролевые модели, в которые мы вживемся, то это полностью изменит общественную атмосферу. Я много сегодня ссылался на немцев, но вы посмотрите, как немцы за несколько десятилетий полностью изменили свой имидж. Они провели капитальный массивный ребрендинг. Давайте почитаем Евгения Онегина. Там Ленский приехал из Германии, и кем он предстает: он предстает восторженным романтиком, который бродит по сумрачным лесам, мечтатель, оторванный от жизни, не стоящий твердо на ногах. Вот это образ немца романтической эпохи. Я читаю Ницше, и он говорит: «Характерный немецкий авось». Я просто обалдел. И буквально через несколько десятилетий образ немца совершенно другой. Этот образ, который ассоциируется с прусской военной машиной, с немецкой бюрократией, с военными успехами, с успехами в науке, с немецкой профессурой – в общем, с организацией.

Понравилось, не ППКС, но понравилось. Словцо «рейв» понравилось отдельно. Давно его не слышал. Не от кого было

… сердцевина повестки национализма – это вопрос не «как обуздать меньшинства», а «как обуздать элиты», «как интегрировать элиты в общество».

Это вообще всего сердцевина, «ту би о нот ту би», простите (пытался я писать об этом, но как-то неудачно).

…сегодня нам говорят: «Что вы, какая национальная идентичность! У нас век электронных СМИ на дворе!» Дорогие мои, собственно, национальная идентичность возникла тогда, когда идентичность стало можно пускать в тираж. Вот почему Бенедикт Андерсон говорит, что современная нация создана печатным станком? Потому что та идентичность, которая была выработана еще в Средневековье европейскими нациями или протонациями, ее оказалось можно запустить в тираж. Через печатный станок, через книги, через газеты, через прессу.

Это простая вещь, но трудновнедряемая в сознание, что с «прогрессом» в этой-то сфере ничего не «устаревает», а всё только начинается.

…мотивы у людей, в принципе, хорошие – сделать патриотический кинематограф, хотя бы немножко. Но реализация оказалась ужасной. Поэтому, роль огромная, но как сделать так, чтобы было туда заряжено настоящее искусство, настоящее творчество или хотя бы если не творчество, то хотя бы креатив добротный – это полностью сфера ответственности нашей национальной интеллигенции. Наша с вами сфера ответственности, которую мы пока, честно говоря, проваливаем. Одна из главных проблем путинских пресловутых нулевых годов – это полное культурное убожество социальной среды. Не Путин же мешал снимать хорошие фильмы, писать эпохальные книги, в которых бы говорил наш национальный дух. Не Путин мешал, не Медведев, никто не мешал. Но этого не происходило и не происходит. И вот это меня тревожит больше, чем пресловутое отсутствие пассионарности, потому что без каких-то признаков культурного движения, культурного ренессанса, национальный проект продвинуть очень тяжело.

ИМХО, тут многое не учитывается, хотя бы нехитрый фактор – время вызревания. Однако, в память занесу: есть и такая т.з.

диаграмма позаимствована

Ну, в таких случаях всегда нужно оговариваться, что опрос может быть банально выдуманным, не говоря уже о всяких вещах, наподобие репрезентативности. Но похоже на правду, плюс-минус поллаптя. Правда число довольных (4%) как-то совсем ничтожно, сомнительно немного. По моим субъективным наблюдениям, скажем, среди молодёжи, которая думает, что у неё есть перспективы и просто наличествует ювенильное желание жить, довольных, случается, несколько больше. Хотя, нет, зарплатой они всегда недовольны, так что с этой стороны не подкопаешься. 28% страдающих от хамства начальников – это, конечно, кранты; с управленческой компетентностью в нашей печальной современности как-то совсем невесело обстоят дела (21% переживающих от нездоровой обстановки в коллективах тоже не от большой квалификации управленцев образуются). Неудовлетворённых жалованием, имхо, должно быть по более, а вот проблемы ограничения карьерного роста – это где и как мерить, процент может оказаться и не столь велик, впрочем, это всё субъективности, «частные наблюдения врут по определению».
Я бы, пожалуй, ещё несколько пунктов в такой опрос добавил, социологической точности это бы не прибавило, но некий нерв проблемы, может, вдруг бы, и нащупался.
Например:
- недоволен, потому что всё зря; нет ощущения, что занимаешься чем-то нужным кому-то кроме работодателя;
- недоволен, чувствую себя соучастником чего-то неблаговидного;
- недоволен, работа сожрала всё остальное (что-то вроде «Платон стоит нечитанный, а я изучаю какой-то юзер-мануал, который через полгода отправиться в мусорную корзину вместе с куском моей жизни и потраченными на всё это силами»);
- недоволен, просто всё достало.
Кстати, у нас за пределами всяких рекрутинговых, эйчаровских, хэндхантинговых и прочих дел, проходящих по ведомству отделов кадров, как-то мало обращают внимание на то, что социальные проблемы, с которыми придётся считаться, это не только что-то грубое и в общих чертах понятное, типа низких доходов, межнациональных проблем, пенсий, безработицы, недовольства полицией, умирающих городов и проч. То, что происходит за дверьми производств и офисов (даже в штатном режиме, без катаклизмов) и затрагивает большее число людей и сознание (как индивидуальное, так и массовое) рихтует глубже и основательнее, и спусковым механизмом может являться для самых разных процессов.
P.S.: Да, к слову, всегда присутствующий «в атмосфере», как потенциальная возможность, разговор на тему, «а какое право эти никчёмные люди имеют быть чем-то недовольными» – это в общем-то разговор ни о чём: «настроения» и есть одна из самых неудобоигнорируемых реальностей, её осуждать, что климат бранить (это я опричь всяких моральных соображений замечаю).

ГЛАВНАЯ ТЕМА ЭПОХИ. ПРИЗРАК ГЕТТО (часть 2, ранее - часть 1)

Пазл № 12. Немного конспирологии: любая концепция гетто с некоторой точки зрения выглядит как «разводка» нынешними хозяевами жизни остального населения: поместили людей в лагерь, раздали им пайки неравные, а они по размерам довольствия сгруппировались, и волками друг на друга глядят, «мы-то здесь случайно, а вы за дело, а нам из-за вас страдать». Не утверждаю, что эта точка зрения правильная.

Пазл № 13. Другой заход к этой же теме, тоже несколько конспирологический. В нормальном состоянии людям свойственно испытывать некоторый дискомфорт от того, что кому-то, живущему с ними в одном обществе, слишком плохо. И дело не в сострадании или совестливости (не только в них, во всяком случае), а в том, что: 1) человек, которому слишком плохо, может стать слишком опасным; 2) само наличие в обществе, («доме, в котором мы живём») «тёмных повалов, похожих на преисподнюю», уже вселяет некоторую тревогу, что-то вроде: «раз туда попали одни, могут попасть и другие, и даже я, пусть лучше не будет таких жутких мест, и даже социальное дно будет более-менее обустроено, так спокойнее».
«Быдло-элитарный дискурс» снимает эти страхи. Внедряется, к примеру, тезис «на стройке может работать только быдло» – и человек уже спокойно смотрит на оборванных мигрантов, поселенных десятками в одну бытовку, «а как же иначе-то?». Прививается мнение «за МКАДом живёт только быдло» – и московский клерк спокойно читает про закрытие поселковых больниц, нищету сельских учителей и провинциальных учёных, даже если среди них маются его однокурсники: «это всё неэффективные иждивенцы, я-то профи, не такой как все, работаю в офисе, меня это не касается и не коснётся».
Это всё теоретические рассуждения, не претендующие на истинность.

Пазл № 14. Порядок вещей, при котором в гетто в некотором смысле превращена вся страна, а элитные районы находятся то ли в Лондоне, то ли на Лазурном берегу, и общество, в котором «изгои» составляют 20%, да хоть бы и 40%, а остальное население пребывает в более-менее выраженном согласии и солидарности с элитой, признаёт её таковой и получает от неё квалифицированное управление и защиту интересов – это две совершенно разные вещи. В глазах тех, кто существующую реальность принял в серьёз, любое расширение рядов полноправных граждан (хотя бы и оставляющее за бортом чрезвычайно значительную часть нации) уже вроде как прогресс и даже «эгалитарная мера».

( далее )

Стоило пересказать одну небезынтересную историю с «ювенальной юстицией», как френдленты начали подбрасывать интересные примеры из нашей и ненашей действительности:
По ссылке Злого Хорунжего:

Государство отбирает у шотландцев толстых детей
В шотландском городе Данди социальные службы забрали из семьи четверых детей в возрасте от 5 до 11 лет, посчитав, что они «слишком пухлые, чтобы оставаться с родителями».
Это первый подобный случай в Великобритании, и прецедент вызвал шквал критики, сообщает Corriere della Sera.
«Теперь малыши могут оказаться у приемных родителей и уже никогда не увидеть своих маму и папу. Речь идет о дискриминационной кампании в отношении толстяков и вмешательстве в частную жизнь людей», - пишет издание.
Родители намерены обратиться в суд. «Быть может, мы не идеальные родители, - говорит мама, - но мы всем сердцем любим наших детей. Невыносимо представлять будущее без них. Я клянусь, что мы сделали все, чтобы бороться с весом».
В 2008 году семья получила ультиматум от городских социальных служб. Родителям было приказано отправить детей в футбольную секцию и на танцы и обеспечивать их здоровой едой. Прошли три месяца, но план не срабатывал, повествует газета, выдержку из статьи которой публикует сайт InoPressa.ru.
Городской совет Данди принял тогда решение реализовать необычную программу по мониторингу. В течение двух лет семья жила в доме, оборудованном в стиле «Большого брата», социальный работник наблюдал за ней на расстоянии и отмечал нарушения, пишет NEWSru.com.
По словам адвоката семьи, инициатива властей нанесла только вред: «Их заставили жить под микроскопом, постоянно осуждая за то, что были не на высоте». «К нам относились как к детям и отрезали от всего мира, - жалуется отец семейства. - Мы делали все необходимое: жена готовила здоровую пищу, мы отменили перекусы и давали детям сладкое только по субботам. Но всего этого оказалось недостаточно».
В прошлый вторник соцработники решили, что эксперимент провален и четырех младших детей следует забрать под опеку. В то же время в местном фонде Child Growth Foundation называют инициативу соцслужб «несчастьем»: «Эти люди пытались сотрудничать, но все равно теряют своих детей. Это абсурд».
[источник]

Меня в этой истории по настоящему удивил один момент: людям назначено наказание в виде двух лет проживания под объективами камер слежения (бррр), наказание, которое иначе как «необычным и жестоким» характеризовано быть не может (имхо). Наказание наложено «Городским советом Данди», то есть не судебной инстанцией, почти «месткомом» каким-то (вот за что я недолюбливаю большинство концепций «расширения прав местного самоуправления»). Наказание за деяние (или недеяние) никаким «уложением о наказаниях» не криминализованное.
И они терпели. «Люди, у которых правовое сознание в крови», ага. Родительская любовь, страх потерять детей? Сознание (европейца, шотландца, жителя города Данди и т.п.) не воспринимает такое «законное» вторжение в личную жизнь как нарушение своих прав?
Не знаю. Ощущение абсолютно чужого, враждебного, неприемлемого порядка вещей...
[всё написанное имеет смысл, если источники передают более-менее достоверную картину]

Попалась в руки относительно свежая, месячной давности подмосковная газета вакансий. Процентов 40 предложений – заплата около 10 тысяч рублей и ниже. Не то, что я про это раньше не знал – знал и очень даже, просто некоторые позиции выглядят неожиданными.



И ещё вот о чём подумалось. Некогда у меня был опыт самостоятельного поиска кадров для своего отдела, вакансии там на сайтах размещать и всё такое. Представил себе: вот сижу я пишу: «требуется на полный рабочий день специалист с высшим образованием (да хоть бы и с неполным средним) на 5000 руб.» (или пусть 10000, не принципиально). Бред какой-то, «нужна золотая рыбка». А тут не дрожащей рукой: «спасатель за 7810 рублей требуется, поспешите».
Красногорский район, упоминаемый в объявлениях, это, если кому нужна справка, очень ближнее Подмосковье, фактически западные пригороды столицы, цены соответствующие. Село Петрово-Дальнее тоже совсем не дальнее.

Нет, не подумайте, я понимаю что:
- такие издания средство коммуникации с не самой продвинутой аудиторией;
- заплата – это не всё вознаграждение за труд, которое получит специалист, у тех же учителей есть ещё, вероятно, какие надбавки за классное руководство и т.д.;
- область реально беднее столицы со всеми вытекающими (и утекающими);
- есть конторы, в том числе государственные и муниципальные, где вот просто такие ставки ничего не поделаешь, приходиться годами искать кадры и подавать объявления о вакансиях, в сущности, в никуда.

Что, по моему скромному, никак не отменяет….