Бакенщик на реке Времени

UPD к «Верховой» vs. «Нутряного»

Сознание, в котором главенствует «Нутряной», всегда идет «от общего – к частному». Решит для себя хороший человек, что «все люди – сволочи» и непременно перенесёт на себя. Может, оскотинится, но, скорее всего, просто затоскует. Мало ли на свете славных людей изводящих себя депрессухой (и сопутствующими ей вредными привычками) оттого, что мир несовершенен.
«Верховой» от этих «заморочек» «свободен». Вроде героя того анекдота: «Столько-то процентов женщин изменяют своим мужьям» - «Меня не интересуют проценты, мне нужны имена, адреса, телефоны».
«Нутряное» сознание – это сопряжение себя с чем-то большим. Вероятно, в случае если «Нутряной» не изуродован – с идеалом. «Верховой» – учёт требований внешней среды и жажда признания, но идеал, как внутренняя проблема, отсутствует. Он для себя – всегда частный случай. «Нутряной» живёт в некоем мире, и нуждается в том, что бы он был определённым образом обустроен. «Верховой» – существование на своей территории, впрочем, мир для него так же абсолютно необходим, туда выходят его окна, на которые выставлено всё, чем он хочет похвастаться и туже выведена его канализация (где окно, где слив понятно не всегда).
В общем, «Верховой» – полезное начало, пока не становится единственным.

Мне как-то не пишется, так хоть байки перескажу. Если, что «мопед не мой», люди поведали, а я лишь раскрасил слегка.

Байка первая. О пользе запоев.

Давно дело было, во времена докризисные, года два назад, а может больше. Достала одного менеджера его работа, звонки эти бесконечные, претензии заказчиков, подставы поставщиков, счета, накладные, платёжки, морды разные, которых глаза бы не видели, а надо помнить их имена-отчества, дела всякие типа важные и срочные, которые не дай Бог забыть и про которые всё равно забываешь. Устал мужик, перегрелся.
Позвонил утром директору и сказал хриплым голосом что-то вроде:
- Сидор Петрович, хреново мне. – и добавил, чуть определённее – Сорвался я.
Тот, руководитель бывалый, много расспрашивать не стал, поинтересовался только:
- Надолго?
- Несколько дней.
Ген. дир. был лаконичен:
- Нормально, только не затягивай.

В общем, решил начальник, что запил его приказчик. И будучи сам не дурак выпить, к тому же неплохо от трудов того приказчика поживившись, счёл за благо он проявить понимание, и даже этим обстоятельством с замом поделился. По офису слушок прошёл, мол, загулял наш передовик, не выдержал бешеного ритма современной жизни, свалил в тягучую параллельную реальность. Поскольку контора та была без как бы западных закидонов, то скандальным такой оборот не был. Посудачили да и забыли, разве что для некоторых урок был – будешь на хорошем счету – позволят кое-какие вольности, на такой педагогический эффект директор и рассчитывал.
А менеджер наш вовсе не запил. Он, наслаждаясь непривычными тишиной и покоем (жена на работе, дети в школе, мобильник отключён), отсыпался вволю, читал книжки, ходил на лыжах (зима была) и даже починил шкафчик в ванной. На службу вернулся бодрый и отдохнувший.
«Запой настоящему мужику всегда на пользу идёт» – рассудили сослуживцы.



Байка вторая. Как сокровища обращаются в прах.

Произошло это в ту пору, когда в обиходе были «как бы рваные» джинсы и входили в моду курточки и пиджачки типа «поношенное милитари». Важная подробность.
В неком довольно преуспевающем издании работал дизайнер-верстальщик. Скорее верстальщик, чем дизайнер, ну, да не важно. Был он парень провинциальный, но в столице пообтёрся, и уже нипочём в нём было не угадать выпускника поселковой средней школы в Дальнем Нечерноземье. Гламур, снобизм и лёгкий закос под нетрадиционность ориентации. Ну, и шоппинг, «я ношу только фирменное», «вау, сейл».
И приехала к тому мальчику в гости мама, соленьев-вареньев привезла. Мама была женщиной, как будет видно из дальнейшего, совсем простой, думаю даже на фоне своих товарок «на посёлке» простотой она выделялась.
Поутру паренёк собирается на работу, съедает приготовленный заботливыми руками завтрак («Исхудал-то как, сыночек»), прощается до вечера и ныряет в московскую сутолоку. Десятичасовой рабочий день с перерывом на ланч, потом в кафешку с друзьями, оттуда в клуб, если «покатит» и деньги останутся, то и в другой, и когда уже метро не ходит – в такси и до съемной однушки у МКАДа. Нервный полёт столичного мотылька.
К его удивлению, заботливая мама ещё не спала.
Она сидела на кухне и рукодельничала. Завидев сына, заплакала:
- Языки бы поганые вырвать нашим балаболкам, «да в Москве, да у всех такие заработки!», а у тебя тряпочки целой нет и работаешь с утра до ночи!
Сын слышал её плохо, не отрывая глаз от иголки и нитки в маминых руках. Джинсы, украшенные стильными потёртостями, были аккуратно заштопаны. Хотел закричать от ужаса и возмущения, но поражённый ужасной догадкой, молча кинулся в комнату. Самые худшие подозрения оправдались – каждая бахромчатая нашивка, каждый псевдорваный край на курточках были тщательно обмётаны, каждая «дырочка» была зашита. В довершение к тому любимая рубашка с принтом в форме клякс и потёков, сушилась в ванной, сильные мамины руки почти отстирали «грязь». А футболка, «реально фирменная» футболка, которую прикупил на распродаже, украшенная грубым декоративным швом с угла на угол, была признана безнадёжной и обращена в половую тряпку.
Между прочим, трагическая картина, ведь за всё время работы в Москве, если что и скопил наш герой, так вот эту «модную коллекцию», остальные деньги без остатка уходили на оплату квартиры и красивую жизнь. Прекрасное платье Золушки превращается в лохмотья чернорабочей, золото глупого раджи обращается в глиняные черепки, гардероб щёголя обернулся просто одеждой, мир жесток.
Плакала мама, плакал сын, даже на следующий день горько жаловался коллегам на печальное происшествие. Москва, как всегда, не верила слезам …


P.S.: До кучи - урбанистическая романтика от gummy_beer. Просто так, настроенческое, «атмосфера города» и всё такое….

С начала пару слов о человечьей политике (куда ж без неё!). Как-то в руки попались материалы учредительного съезда политической партии «Миллион друзей». Вроде как собачники, кошатники и прочие «владельцы питомцев» должны были влиться в единую многомиллионную организацию в месте со своими зверьками. Спонсировал это дело, кажется, владелец торговой марки «Ройал Конин». Продажи ли он надеялся таким образом поднять, или его какие-то коварные политтехнологи раскрутили на это престижу ради – не ведаю. Примечательные документы, даже на фоне привычных затейливостей российской партийно-политической жизни: доклады о сплочении рядов заводчиков хомячков и защите интересов попугаевладельцев перемежались в них работами, уместными скорее на конференции зоологов и натуралистов.
В числе прочих было и довольно основательное описание социальной структуры и коллективного поведения собачьих стай в крупных городах. Ничего особо нового там не сообщалось, люди досужие и наблюдательные и так вам скажут, что стая складывается удачнее всего там, где есть территория с удобозащищаемыми границами и независимым источником питания. Наилучшие условия для стаеобразования: завод/фабрика/учреждение с достаточной оградой и столовой/буфетом на территории, рынок с соответствующим забором и кафешкой/шашлычной там же и т.п. Собаки, по мнению авторов доклада, своего рода примитивную геополитику исповедуют в смысле теории естественных границ: в чистом поле никогда черту не проведут, но и в пределах естественных рубежей чужаков не потерпят. Чем территория защищеннее, а пищевой источник «щедрее», тем стая благополучнее, идеально – когда люди берут на себя всю заботу об охране «ареала обитания», огородят его крепкой стеной, поверху проволоку колючую протянут и т.д. Тогда стая может жить, не особо заботясь о безопасности, держа одного-двух неприметных, вечно зевающих «часовых» (неистребимое свойство всех часовых – зевать) на «угрожаемых направлениях» (ворота, проломы и т.д.), да и то больше в тёмное время суток (не будучи в строгом смысле ночными животными, действовать коллективно собаки вынуждены преимущественно ночью).
Занятный докладик попался в документах это съезда и об иерархии в собачьих стаях. Вроде того, что там есть довольно сложная структура и по месту в социуме и по специализации. Пример такой иерархии видел у одного архива. Помещался он в старой усадьбе и шикарное, живописно руинированное крыльцо этой усадьбы в советское время оказалось на заднем дворе (улицу так «нарезали»). И вот, на ступенях этого крыльца и расположился весь «прайд». На самом верху – огромный, чем-то похожий на плюшевого льва пёс, с каким-то лисьим выражением на морде, ниже – крупные барбосы с незапоминающейся внешностью и развитой мускулатурой, дальше дворняги помельче, в самом низу – бедолаги-неадаптанты: пудель, пара спаниелей и такса.… Около вожака стоял большой грязный котёл с крупными вмятинами и отломанной ручкой, присмотревшись, я прочёл полустершуюся надпись – «пищ. отходы»…. Очень наглядный символ власти.
***
Вспомнилось мне это вот к чему:
На днях был свидетелем следующей сцены. Время позднее, начало первого ночи, малолюдная московская железнодорожная станция. Со стороны веером расходящихся путей к платформе двигалось десятка два собак. Железнодорожное полотно с одной стороной ограниченно склоном выемки высотой метра 2-3, канавкой неглубокой и оградой фрагментарной, вдоль канавы поставленной. Там, где ограда эта заканчивалась, стая собралась и, пару минут поскулив друг с другом, собаки начали забираться на склон. Видно было отлично – большие станционные фонари и бивший с козырька подъезда близлежащей конторы прожектор освещали всю сцену, детальность «хромала», но графическую выразительность это освещение давало удивительную. Первыми штурмовали склон те, кто покрупнее. Запомнился один – длинношерстный, светлого окраса, большой, он с видимым, но грациозным усилием взбирался наверх, а, взобравшись, замер на секунду с высокоподнятой головой, заставив вспомнить выражение «чеканный силуэт» и горько пожалеть о том, что рисовать я не умею….
Когда все были в сборе, свора начала нечто вроде построения: «крупняки» заняли место в центре, а «мелочь» образовала фланги. Впрочем, получилось у них это не сразу. Все выглядели дико взвинченными, подпрыгивали, повизгивали, остервенело махали хвостами, пританцовывали, перебегали с одного края на другой, даже катались по земле. Хотя, если предположить, что территория, на которой они находились, была чужой, то и волнение объяснимо. Наконец, заняв места в «боевых порядках» все начали лаять, яростно, срываясь на хрип, в два десятка глоток. Впечатляюще.
Из-за ближних деревьев на вызов явились «оппоненты». Штук двенадцать. Серо-пегие, невзрачные какие-то и числом поменьше «нападающих» (полагаю, всё-таки штурмовавшая склон стая была в именно в этой роли). Встали "пограничники" в том же порядке что и "захватчики" – крупные в середине, мелочь по краям и начали гавкать. Именно – гавкать. По сравнению с картинным неистовством «пришлых» смотрелось не убедительно. Стоят, из кожи вон не лезут, и лают без энтузиазма.

Стаи начали медленно и как бы нехотя сходиться, не прерывая «словестной дуэли». Когда между ними оставалось метров шесть, я повернул голову на звук приближающегося поезда и в следующую секунду услышал истошный визг. Кто визжал и от чего визжал и почему настольно истерично, я так и не понял. Всё было по-прежнему, расстояние между «противоборствующими сторонами» не изменилось. Выскочил ли кто-то вперёд и получил болезненный отпор или просто чьи-то нервы сдали – не знаю, но превосходящие числом «оккупанты» начали пятиться, теряя «строй». «Хозяева» медленно наступали, соблюдая прежнюю дистанцию.
Подойдя к краю склона, пять или шесть пришлых барбосов остановились и залаяли отчаянно, с какой-то пулемётной частотой. Прикрывали отход? Старались «сохранить лицо»? Кто их знает.… Всё было и так ясно – остальная стая тусовалась внизу и, дождавшись когда спуститься «арьергард», довольно быстро ретировалась обратно в темноту…
Впрочем, еще минут 15 то с одной стороны, то с другой кто-то начинал заливисто тявкать, ему отвечали тем же. Потом всё стихло и на краю «освобождённого» склона появился силуэт маленькой собачонки, которая, постояв минуты две и тявкнув для порядка, скрылась в кустарнике….

P.S.: Никаких выводов, никаких ассоциаций, просто относительно занятный случай….

ВЫРЕЗАНСКАЯ ПАСТОРАЛЬ
Глава 1.

Нелегкие будни.

В тылу было тепло и сыро, пахло чем-то родным. Физиологичным. Похмельный заведующий крокодиловой фермой Радий Заук сидел на подоконнике пустой, пыльной, заблеванной комнаты и составлял очередной отчет об успехах в деле разведения и дрессировки боевых крокодилов для нужд фронта. Голова болела, дело не клеилось. Голодный таракан с вспученным брюшком полз по полу. “Застрелиться бы,” - мечтательно подумал Заук - ”взять у коменданта наган и застрелиться, оченно просто.”
Морща лоб, заведующий начал вспоминать как погиб последний из завезенных в вырезанскую глушь крокодилов, сожрали ли его как прочих, под самогонку-клоповку илу же скотина пала сама, от бескормицы. Спросить бы у зоотехников, да они разбежались едва крокодилина кончилась. Начальства из Главкомата Экологически Чистых Вооружений отчеты требовало редко, но всегда не вовремя. “Лучше бы жалование прислали, али пайки. На весь штат. Разбежавшийся. Одних сухарей скоко выйдет, звездец.”- гнилыми помидорами падали мысли.
Это была тема больная, саднящая: на ферму уже полгода поступал только корм для питомцев--консервированная обезьятина и бегемотина, причем тухлая, свежей-то крокодилы не едят. Ее не жрали даже тараканы и мерли от этого один за другим. Заук -- не таракан, воля к жизни больше, но и он без литра самогонки на пищу такую смотреть не мог.

В проломе стены показалось крысиное личико коменданта Вырезанского тылового укрепрайона Карпа Макеевича Вакханальева, егозливого старичка в чине кавторанга.

– Скучать изволите? - дружелбно проверещал комендант.
– Задолбали штабные запросами. Шаркуны паркетные!.. - скрипнул зубами завфермой.
– Да, да - подтвердил комендант - Им вдалеке от реального дела, знаете ли трудно понять... Ну, вы ж меня понимаете? Хе- хе... А меня знаете ли обыватели замучили, на бесчинства гарнизона жалуются. А я им, знаете ли: бесчинства кончатся, когда кончится гарнизон. Новых, знаете ли, не пришлют.
Гарнизон Вырезани состоял из полуроты Сил Национальной Самообороны и двух взводов Патриотической Гвардии. Казарма одной части стояла на левом берегу Вырезанки, у моста, казарма другой - на правом, у моста же. В силу этого обстоятельства, а так же из-за лютой ненависти между формированиями, мост всегда был усыпан выбитыми зубами, откусанными ушами и оторванными форменными пуговицами. В промежутках между делами доблести и славы, воины терроризировали местное население на предмет “выпить-и-закусить”.

Заук слушал стрекот коменданта, его мутило.
– Послушайте, кавторанг, чему бы такому обучить крокодилов, мир их праху? - просипел завфермой.
– А десантированию, - легко отозвался Вакханальев.
– Воздушному?
– Можно, знаете ли, морскому.
– Поподробнее.
– Извольте. Первое - погрузка. Это, знаете ли, не хухры-мухры. Что б чин-чином, без толкотни и мордобоя...
– Мордобоя среди крокодилов не бывает...
– Ну, мордакус будет, а по началу без этого, знаете ли, никак.


год 1999

(продолжение следует....)