Гражданское общество

[arsenikum]

Листая случайно попавшийся под руку старый журнал, обнаружил статью про город Александров:

«Я перемещаюсь в другое кафе. Маленький зальчик, несколько столов. Четверо бритоголовых посетителей в кожаных куртках. Они стоят около стойки, попивают пиво и о чём-то разговаривают с девушкой-барменом. Времени второй час ночи, для туристов поздновато. Но у меня, видимо, на физиономии написано, что я турист.
Один из пацанов подходит к моему столику.

- Ты, этого, не беспокойся. Мы тут типа отдыхаем. Пей, кушай, пожалуйста.
И снова отошёл к своей компании.

Для чего он это сделал? Для того, что и сказал, – чтоб я не беспокоился. Потому что это его город, а я гость, приехавший полюбопытствовать на слободу Ивана Грозного и непонятным образом вдруг оказавшийся один глубокой ночью на окраине в кафе для местных. И, по идее, мне действительно должно быть страшно или, в крайнем случае, тревожно. А это неправильно, ведь приехал я с добрыми намерениями и не должен испытывать никаких неудобств. То есть он подошёл из самых добрых, благородных чувств.
Компания у стойки поворачивается ко мне и ободряюще, приветливо кивает.

- Можно я вас сфотографирую?
- Не стоит, – говорят они и разом отворачиваются.»

(А. Митрофанов, «Столица 101 километра», журнал «Саквояж СВ», июнь 2006)

Прочтя, подумал что-то вроде: наверное, так и надо, особенно в малых городах; потому, что либо вот так, либо «правоохранительные органы обратились к видным представителям диаспор с просьбой выдать подозреваемого»… Ну, и всё в этот духе. Ещё погрустил на тему, что мир с такими порядками будет мне чужим, не привыкну, «старого пса новым фокусам не научишь».
Потом хмыкнул: а ведь видели это всё, «пацаны с раёона» отличались от «назначенных сверху чиновников» только тем, что обособлялись от невнятного «прочего населения» и от его интересов и забот резче, и с классово близкими чужаками начинали «вести дела», по большей части к своей конечной смертной невыгоде…
Нет, не то всё…
Впрочем, самоуправление в заданном пространстве-времени у меня вообще больше скепсис вызывает (не буду иметь ничего против, если реальность меня переубедит).

«В отдельности каждый из них все хорошо понимает и отвечает, что нельзя ничего сделать там, где сорок хозяев.
И все признают, что так быть не может и нужна какая-нибудь власть:

— Друзья товарищи! Власть находится в нас самих.
— Стало быть,— говорят,— не находится.»
(М.М. Пришвин, «Дневники»)

P.S. (отвлекаясь от написанного выше): А вообще, это всё, конечно, важно, но самый ужас экзистенциальный вызвало у меня прочтение этого: «надо готовить студентов к тому, чтобы они читали русских классиков, как написанных на чужом языке». Одно радует, за последние 25 лет я прочёл текстов, в которых так или иначе хоронили «архаичную русскую классическую литературу» (культуру etc.) сотни, и многих бодрых похоронщиков даже лично пережил. Но если Господь отмерит мне ещё столько же, сколько я прожил, или, скажем, полстолька – доживать всё одно придётся в чужом, незнаком мире… Такие дела.

Comments

[silly_sad.livejournal.com]

на самом деле все книжки к которым вы привыкли вы читали В ПЕРЕВОДЕ, все русские классики у нас переводные и (более того) оригиналов вам никто не даст никогда.

[kalinka-lj.livejournal.com]

Мы будем не первым поколением, доживающим свой век в "чужом, незнакомом мире".

[leonid-b.livejournal.com]

Собственно, ничего особенного не написано, кроме того, что читать классиков надо, отчётливо осознавая, что язык, на котором написаны тексты классической русской литературы, нам не свой. Его надо изучать отдельно: смыслы слов, способы их соединений, даже их значения и т.д.
Русская классическая проза отнюдь не архаична. Она просто нашим современникам не своя - во всяком случае, автоматически. Это наше самое большое сокровище, но, как и к любомусокровищу, к нему надо относиться ответственно.

[arsenikum.livejournal.com]

А знаете, я так сходу как-то и не могу толково ответить на Ваш комментарий.
1. С одной стороны – «его надо изучать отдельно: смыслы слов, способы их соединений, даже их значения». Безусловно, надо изучать, в этом смысле почти любая информация нам «не своя» – открывает человек инструкцию к новому гаджету и там встречается с необходимостью «изучать смыслы слов, способы их соединений, даже их значения». А ведь мы говорим о школе/высшей школе, там, надеюсь, учатся и изучают, в этом смысле любой учебник что литературы, что алгебры школярам «не свой», почему надо делать какой-то акцент на «чуждости» руслита современному человеку? Да, её нельзя читать как условную «донцову» или так, как мальчишки XIX века читали условного « майнрида», ну так на то и обучение.
2. С другой стороны – лет в 14-17 я на литературе XIX века просто «сидел» как на игле, знать ни какую современность не желал, прочёл всё до чего дотянулся (библиотеки, правда, в зоне досягаемости были не фантастически богаты), когда закончились Толстой и Достоевский, принялся за Полонского и Одоевского, Завершил уже Писемским и Слепцовым. Так ведь это всё было совершенным эскапизмом, покруче толкиенутости. То есть, то что «русская литература» это некий мир, с реальностью не стыкующийся, я опытно проверил. Но всё равно, первая реакция – отрицать (чувствую, что где-то правильная)…
3. А без такой «институции», как «корпус текстов» существовать можно? У Конфуция что-то вроде «Когда не знаешь «Песен» не о чем говорить» (это он о «Книге песен», говорят, не ахти что была книга, зато общий источник образов, цитат и т.д.). Т.е. я представляю себе общество не слишком нуждающееся (на средней дистанции) в «пассивном» общем культурном базисе, т.к. оно объединено каким-то общим стремлением, скажем, «все в губкинский!» Но у нас-то близко нет этого общего азарта…

В общем, запутался, извините…

[leonid-b.livejournal.com]

А когда был этот самый п.2? В какие годы? Это я к тому, что принципиальное изменение соотношения нашей актуальной культуры с культурой русской классической прозы произошло совсем недавно, и продолжает происходить на наших глазах. Это изменение связано с социальными процессами, в частности, с неслыханным сроду доныне открытием всего мира для России и её жителей (ну, кому надо, конечно). Когда человек, сидя в Сызрани, может работать с Библиотекой Конгресса, и разговаривать с людьми, непонятно где живущими и к какому классу принадлежащими, т.е., когда всегдашняя наша иерархичность культуры подвергается тяжелейшему удару со стороны резко увеличивающихся "горизонтальных" связей и разговоров - тут, батенька, всё надо пересчитывать снова.
Так я и утверждаю, что "корпус текстов" создавать надо, только его в средней школе не надо преподавать. Этот корпус должен утверждаться как сокровище, для доступа к которому каждый русский человек должен быть специально подготовлен, причём не по обязанности, а только по своему громадному желанию.
ну, и т.д.

[arsenikum.livejournal.com]

> А когда был этот самый п.2?
1986-1991.

> неслыханным сроду доныне открытием всего мира для России и её жителей
У меня есть странное, наверное, убеждение, что сейчас мы понимает «зарубежного человека» хуже чем 20-30 лет назад. Тогда был какой-то, может и ложный, но концепт того, кто он европеец, американец и т.д. Сейчас всё распалось, рассыпалось, старик Хэм не зеркало американской души, но другого не появилось, люди взаимодействуют, получают какую-то информацию, едут туда и едут сюда, оплачивают услуги и дают на чай, но представление о том типе сознания, о пресловутой ментальности стали ещё более размытыми и абстрактными. В некотором смысле контакт не случился. Это видно хотя бы по блогосфере: о соплеменниках пишут так, будто насквозь друг друга видят («в его глазах промелькнула мыслишка», «его закомлексованное сознание рождает то-то и то-то» и т.д.), а только в повествовании появляется иностранец – всё, «чёрный ящик», вот инфа на входе, вот реакция на выходы, что внутри непонятно и (рискну предположить) не потому что они такие» закрытые и сдержанные». Здесь что-то с нами, какой-то диапазон волн не воспринимаем.


>Так я и утверждаю, что "корпус текстов" создавать надо, только его в средней школе не надо преподавать.
Так мы и «который час» друг у друга выяснить не сможем