Феликс Разумовский: «Научиться строить другие дома...»

 «Научиться строить другие дома...». Но возможно ли это?

«Другая литература» у нас, так или иначе, есть; «другая публицистика» и даже «другая философия» и «другое литературоведение» тоже. А вот «другая архитектура», что это?

Максим Атаянц и Михаил Филиппов? В ином контексте они могли бы быть частью этого «другого», но сейчас – нет.

Отдельно отмечу: каким же всё же масштабным и жутким был хрущёвский разгром архитектуры в 1955-м, буквально подобно ядерной бомбардировке, последствия – на века.

В общем, повторюсь, насчёт «других домов» я пессимист, но текс Ф. Разумовского короткий и небезынтересный, можно и почитать:

 

 

Пишет Феликс Разумовский:

ФАНТОМНЫЕ МЕЧТАНИЯ Опять зазвучала давно заезженная пластинка: у нас нет внятно прописанной идеологии. Это плохо, идеологию надо срочно завесть. Даёшь идеологию! Ну и пошла писать губерния. Застучали пальцы по клавишам, наморщились лбы, зачесались затылки… И посыпались тексты про «государствообразующий народ», про «духовно-политическое единство народа» и прочие благоглупости. Нет, не хочется ни в кого бросать камень, большинство сочинителей трудится не за страх, а за совесть, от чистого сердца, хотят как лучше. Только к реальной российской жизни (культурной и общественной в том числе) эти высокоумные тексты… Как бы это помягче выразиться. Короче, совсем не подходят.

Идеология – это не бюрократическая алхимия, а нечто весьма и весьма реальное. Московские человейники, куча неизвестно чего у ГЭС 2, реклама «я этого достойна», театральный спектакль с эпатажно-скандальной режиссурой «я так вижу» и прочее тому подобное денно и нощно настраивает жизнь в определённом идеологическом ключе.

Вас это не устраивает? Вы хотите иной, не столь эпигонски бездарной жизни? Вам не с руки иметь дело с потребителями-пофигистами и слабогузыми пацифистами? Понимаю. Измените образ жизни наших соотечественников. Научитесь строить другие дома, ставить другие спектакли, научитесь разговаривать на другие темы. Верните русское мирочувствие, заботу о своей земле, красоте, правде… Лиха беда начало, остановите гибель нашего исторического наследия, окружив старые камни (и деревяшки) всеобщей заботой и почитанием. Уясните и разберитесь в нашей русской истории, избавившись от уничижения и заветов краткого курса, - только тогда у нас появится возможность осознать наши национальные идеалы и цели. Появится то, что сегодня мы хотим получить даром, наскоком, пробормотав несколько формальных, нечленораздельных, ничего не значащих фраз.

 

[источник]


 

Феликс Вельевич Разумовский

Манифест романтического консерватизма

 Ещё один текст Ф. Разумовского (день у меня такой). Можно не принимать изложенную в тексте позицию, но – для желающих с ней ознакомиться – текст хорош: всё кратко и выверено по акцентам. Из очевидного: темы тягостности/постылости обывательского существования и порыва к так или иначе определяемой «настоящей жизни».

 

 

Пишет Феликс Разумовский:

НА НАШИХ ГЛАЗАХ русская жизнь обретает смысл. Прежняя, уходящая, полинялая; подчинённая радужному образу чужого Благоденствующего мира, оказалась для нас несказанно тягостной. Мы не находили себе места. Мы задыхались в атмосфере российского вавилоностроения, которое приобрело в Москве откровенно смердяковский характер. Столица государства российского превращалась в филиал того, главного, библейского Вавилона. Ежевечерне патентованные лицедеи натужно развлекали всю страну, соревнуясь друг с другом в мертвенности своего «весело скучного» ремесла.

А теперь к русскому обществу возвращается жизнь. Анти-запада у нас, конечно, не будет, без Моцарта мы не останемся, но атлантической дури заметно поубавится. Образ жизни меняется быстро, можно сказать на глазах. Мы переживаем, тревожимся… И в кои веки не только за себя. Очень тревожимся за наших ребят. Скорбим о погибших. Ловим каждое слово внешне бесстрастного русского генерала. Смотрим Юрия Подоляку… Мы гораздо реже смеёмся, но за небольшим исключением не сожалеем о том, что ушло безвозвратно. Ибо в ушедшем было так мало человеческого, ещё меньше Божьего, так мало России; это ушедшее было так иллюзорно и бессмысленно суетно, что навалившаяся беда воспринимается очистительной бурей.

Хочется вернуть югу России прочный мир без фашизма, хочется говорить о Русской земле, а не о «русском национализме» и «титульной нации». Хочется прибраться в своём заброшенном Доме, избавиться от запустения. Хочется жить по-другому, по-пушкински: «чтоб мыслить и страдать».

[источник]